День Победы

Как только появилась эта песня про День Победы, так сразу стало общим местом, что это - праздник со слезами на глазах. И ведь так оно и есть.
Мой дед, Сергей Жемайтис, ушёл на фронт в первые дни войны и через два месяца был убит немецким снайпером. Ему было 32 года. У него остались жена и две маленьких дочери, одна из них позже стала моей мамой. Я слушал её и бабушкины рассказы про войну, про эвакуацию, про то, как дедову двустволку обменяли на несколько буханок хлеба, когда совсем нечего было есть. Я тогда мало что понимал, но бабушка часто плакала, вспоминая, как всё это было, и я, маленький мальчик, плакал вместе с ней.
Там, где я рос и играл с ребятами, был косогор, на который после войны свозили грунт и мусор с полей сражений Подмосковья. Мы играли на этом косогоре, он был нашей детской площадкой. Там мы находили гильзы от винтовочных и пулемётных патронов, и они были нашими игрушками. Мы были детьми детей войны, и хотя сами этой войны не видели, память о ней была где-то вот тут, совсем рядом. Мы играли "в войнушку", и в этой игре были "наши" и "фашисты".
В 1991 году совсем незамеченной прошла в Москве важная акция. Три десятка немцев прибыли в Москву, чтобы от имени немецкого народа попросить прощения у советских (тогда ещё) людей. Это была делегация христиан, и большую часть пути - через Польшу, Белоруссию и так до Москвы - они проделали ПЕШКОМ. Только когда кто-то очень уставал, ему разрешалось немного отдохнуть в автобусе сопровождения, который ехал в темпе пешеходов. Акция покаяния должна была состояться на Красной Площади. Но немцев под благовидным предлогом не пустили в центр столицы. Им предоставили большой дом культуры на окраине, и там собралось около сотни москвичей, оповещённых по сарафанному радио. Немцы встали перед русскими на колени на сцене ДК и попросили у них прощения за причинённые страдания, за то, что из Германии в нашу страну пришла война. Я был там. Я переводил. Я плакал.
Несколько лет назад, уже в нулевые, мы с моим коллегой, немецким журналистом, были в Петербурге и делали большую передачу о блокаде Ленинграда для немецкого радио. Мы были в музее блокадного Ленинграда, говорили с людьми, пережившими блокаду, записали множество интервью. Люди рассказывали об этом так, как будто это было вчера. Мы побывали на Пискарёвском кладбище, где похоронены жертвы блокады. И там мой коллега разрыдался и сказал мне, что ему стыдно, что он родился немцем. Потом мы это, разумеется, не вспоминали.
Сегодня чиновники моего родного города потратили 40 с лишним миллионов рублей на то, чтобы разогнать тучи над Москвой и посредством парада продемонстрировать всему миру, а главное - нам самим, - боевую мощь нашей державы. Сколько стоил керосин, чтобы заправить пролетевшие над нами железки (а летали они несколько раз - репетировали) - это, наверное, военная тайна. Сколько заплатили устроителям, ведущим и участникам разных "победных" концертов, которые сверкали и заливались на всех главных каналах телевизора - это уже тайна коммерческая.
Зато ветеранам, которых сегодня осталось совсем немного, показали, что о них ещё помнят: им налили по фронтовой чарке, накормили кашей и устроили в парках танцы. А ещё подарили солдатские фляги из старых советских запасов, а на их брезентовые чехлы нанесли добротные надписи с числом 65.
Главный итог - день Победы стал днём большого шоу, в том числе и политического. Днём шоу-бизнеса.
С праздником, дорогие соотечественники!
Со слезами на глазах.